Раскрытие.
(21 декабря).
- - Наталка, что с тобой?
- - Да ничего, все нормально. Правда,
нормально, Олежка, - а в глазах боль.
- - Не умеешь ты врать, - я качаю
головой.
- Дальше задавать вопросы нельзя.
Ниточка напружинилась и звенит нотой опасности.
Не порвать бы. И мы идем молча, таща за собой
навьюченные огромными сумками тележки. До
остановки не далеко, мы идем напрямик между
хрущевскими пятиэтажками. Сегодня четверг, и
людей встречается мало. В одном из дворов ты
оглядываешься и внимательно смотришь на меня,
пытаясь принять какое-то важное решение.
Останавливаешься возле скамейки. Опускаешься на
нее.
- - Садись.
- Я послушно сажусь рядом. Твой
взгляд направлен вперед, затем ты
поворачиваешься ко мне, пристально
вглядываешься в мое лицо.
- - Я никому об этом не говорила, но
тебе могу... Не знаю, но я почему-то тебе доверяю, -
грустно улыбаешься и продолжаешь неторопливо и
немного отстраненно, пытаясь скрыть этим
внутреннюю боль. - Я влюбилась, Олежка. Этого не
стоило делать, но я ничего не могу изменить. Я
просто люблю...
- - Ты о Генке? Я знаю.
- - Ничего ты не знаешь, Олежка. Я
влюбилась в него сразу, как увидела, два года
назад. У них с Вадимом какие-то дела. Он часто
заходит к нему. Сначала я думала, что это пройдет.
Обычная влюбленность, как у девчонки-малолетки,
да? Не прошло. Чем дальше, тем сильнее. А сейчас я
чувствую, что все возможно. Один шажок - и мы
окажемся вместе. И я делаю этот шаг. Я качусь,
Олежка, и не могу, да и не хочу остановиться.
- - Но это ведь... хорошо, - мой голос
тих, но искренен, как и я сам. Живи, Натанька, люби.
Я все это знал, и нету ревности в душе. Обделила
природа меня этим свойством. Вот только стоит ли
он тебя?
- - Да, хорошо, - ты тяжело вздыхаешь
и вдруг, пряча лицо в ладони и всхлипывая. -
Хорошо. Было бы хорошо... но Вадим... Он это видит,
чувствует. Это ерунда, что мы не расписаны. Три
года вместе. Он злится, срывается, следит за мной...
А мне его жалко. И сделать я ничего не могу... Он
заботился обо мне, помогал, защищал, но мы чужие.
Чу-ужи-ие! И чем дальше, тем больше. А Гена... Он не
хочет портить отношения, их что-то связывает.
Какие-то аферы. И этого я тоже боюсь. Боюсь
Вадькиных знакомых. Они подкатывают на
"мерседесах", смотрят на меня сальными
взглядами, матерятся. А он с ними как свой. Сам
становится таким же. Это мерзко. И деньги. Откуда
они у них? Генка все жаловался на долги, и вдруг
покупает девятку... Я боюсь, Олежка. Я чувствую,
что они ходят по краешку, и я вместе с ними. Да еще
грызня из-за меня... Я не знаю, как поступить. А
если бы и знала, все равно бы ничего не смогла. Я
люблю Гену, я сделаю все, чтобы быть с ним, чтобы
он полюбил меня.
- Ты подняла на меня мокрые глаза. В
них боль и несмелый вопрос. И я отвечаю тебе.
Уверенным тоном, с доброй улыбкой.
- - Натанька, все будет хорошо. У
тебя сбудется все, о чем ты мечтаешь. И я помогу
тебе всем, чем смогу.
- - Спасибо, Олежка. Я почему-то
знала, что ты так ответишь. Правда, немножко
боялась, что ты отшатнешься или станешь меня
жалеть.
- - Не отшатнусь и не стану.
- Мы улыбнулись друг другу. Ты -
печально и с благодарностью, я - ободряюще.
