(2 мая)

Я тебя теряю.

Вернее, уже потерял.

И то, что я знаю причины, не дает мне никакого преимущества. Знания добавляют печали. Потому что, кроме знаний - "что и как делать", есть еще и знания - "чего сделать нельзя". Теория относительности обрубила мечты о звездных экспедициях, вынудила фантастов придумывать сказочки о под- суб- нуль- пространствах.

Так же и со мной.

Ты меня не любишь. И этого не изменить.

Я знаю, почему так получилось. Почему мы не смогли быть вместе.

Человек научился водить машины, летать в космос. Психология не изменилась. Каждая женщина, какой бы умной она ни была, ждет от мужчины решительных действий. Он не обязан быть умным, добрым, честным. Он должен быть решительным. Причем это не синоним смелости. Большинство решительных людей либо слишком глупы, чтобы предвидеть последствия своих поступков, либо законченные эгоисты, которым на эти последствия наплевать. Кроме того, большинство "крутых" - просто-напросто трусы. И бритоголовые ребята с "пальцами" и "мерседесами", и горластые мужики, что вопят на рынках и хамят в автобусах, - все они имеют свойство ползать на пузе перед начальством или теми, кто круче. Они потому и сбиваются в стаи, группировки, партии, что в одиночку всего боятся.

Но женщины все равно клюют на эту удочку. Не могут не клевать. Так повелось у нас в эпоху Кали-юга. Женщина - только вещь. Очень ценная и дорогая, но вещь, собственность мужчины. Полностью от него зависящая. Именно мужчины определяли безопасность, условия жизни, достаток. А женщины пойманы в сеть. Сами по себе они могли бы пойти на худшие условия жизни, осуждение общественного мнения. Но появляются дети. И ни-ку-да уже не деться. Это для мужчины главное - он сам. У нормальной женщины основа основ - дети. Для них, для их безопасности и достатка женщины готовы на все. Это глубоко в подсознании. Ощущение своей незащищенности и потребность в покровителе, которому приходится продавать свою красоту, свободу, ум.

И женщины продаются. Ох, как они привыкли быть чьей-то собственностью. Выходить ЗА-муж. Даже сейчас, после эмансипации начала века, после сексуальной революции шестидесятых, после советского эксперимента. Да, они получили свободу и, якобы, равные права. Они доказали, что превосходят мужчин по большинству параметров. И все равно мечтают выйти ЗА-муж. Обменять свободу на достаток. А достаток, по их мнению, может создать только решительный, крутой мужик.

Конечно, в юности почти все мечтают о романтике. О том, чтобы встретить мужчину, в котором соединены крутизна и нежность, решительность и честность. Эти мужи, дескать, жили в минувшие времена, а сейчас деградировали и вымерли, как лошадь Пржевальского. Как же крепко укоренилась сказочка о Рыцаре на белом коне, сочиненная на пороге капитализма! Айвенго, Квентин Дорвард... Не читали вы, девчата, средневековый эпос. Хельги Хьервард - убийца Хундинга. Нет там рыцарства. Есть кровь, насилие, вероломство, подлость. И все это до ужаса обыденно, все в порядке вещей. Миф о средневековье - просто миф. Сон, вроде моего Сарагона.

А вы все ждете рыцарей. И принимаете за них тех, кто без раздумья бьет по морде, утверждается за счет других, а потом еще красиво это обосновывает. Вы ищите внешнего. Машину, квартиру, зарплату, крепкие бицепсы. Обращаете внимание на хозяйственность, пробивные способности, умение делать карьеру. И не думаете о том, что человек, идущий по головам, втопчет в грязь и вас тоже. Нельзя любить одну женщину и презирать весь мир.

Нет, я не восхваляю слабость и бесхребетность. Образ хилого закомплексованного интеля вызывает у меня отвращение. Просто есть цыганская позолота, и есть старинное золото. Оно тусклое, но настоящее. Вся разница в глубине. В истинной смелости, уме, доброте. Эти качества никогда не выставляются на показ, и далеко не всегда и не всем заметны. А чтобы добиться любви, чаще всего приходится идти против них. Чтобы добиться игрушечной любви. Я дважды изображал решительность. И оба раза получал то, чего хотел. Внешнюю оболочку. Острые, но поверхностные переживания. Телесную близость при чужеродности душ.

Я не стал, не смог применить к тебе насилие. Я слишком тебя уважаю и люблю, чтобы ломать, заставлять тебя что-либо делать. Даже во благо. Я не хочу завоевывать любовь. Я хотел, чтобы ты меня полюбила сама. Но даже самые умные женщины склонны считать доброту слабостью, а нежелание навязывать свою волю - нерешительностью. Что ж поделаешь? Значит, не судьба.

А судьба у тебя обжигаться раз за разом. Искать то, что тебе не нужно, имея рядом все для счастья. Жаль. Очень жаль.